Тихий алкоголик, усатый водила в кепке, тучная продавщица с красными волосами — вы найдете этих людей в любом уголке России и встретите как родных, потому что их точные копии живут и в вашем дворе. Откуда они взялись? Что заставляет сотни тысяч людей мимикрировать друг под друга? И где гарантия, что через какие-то 15 лет вы не станете одним из них? Мы попросили антропологов, врачей и философов на примере трех распространенных образов рассказать, как формируются эти типажи, составляющие часть глобального русского визуального кода, и из-за чего добрая половина россиян вдруг решает выглядеть одинаково плохо.

Типажи — не живые люди, а собирательные образы. По сути это набор стереотипов, с помощью которых по нескольким внешним характеристикам мы достраиваем в своем сознании относительно целостный образ. А стереотипы — это устойчивые представления индивидов, основанные не на личном опыте, а на обобщенном опыте других членов общества. Они облегчают среднестатистическому участнику сообщества восприятие мира вокруг: если ты узнаешь штамп, то зачем тебе лезть в подробности? Почти любые типажи формируются и становятся достоянием общественности через средства массовой информации (пресса, телевидение, и все чаще интернет) и через массовую культуру.

Почему средний русский человек так херово одевается? Это же не случайность, это не потому, что ему лень выбирать. Если бы средний человек мог прийти в специальный магазин для средних людей и по талончику получить дефолтный набор херовой одежды — все было бы о’кей. Но ведь каждый человек в черных джинсах, бежевом свитере и ботинках из кожзама с квадратными носками — он эти вещи выбрал!Причем это глубоко духовная, метафизическая проблема. Я уверен, что ее корни в том, что русские люди себя ненавидят. Они не просто не стараются одеваться хорошо, они стараются одеваться плохо. Они хотят быть отталкивающими.Особенно это понятно на примере пенсионеров, которые, вероятно, разрабатывают сложнейшие методики для получения наиболее омерзительных ароматов для тела и одежды. Европейские пенсионеры, они тоже старые, у них тоже, как правило, сморщенные тела с отвисшими сиськами, но они не пахнут! Они просто моются и стирают одежду.

Причем никакой бедностью объяснить это невозможно. У всех городских пенсионеров есть деньги на то, чтобы мыться и стиратьсвою одежду. Но пенсионеры ненавидят сами себя. В России после выхода на пенсию начинается период, который официально называется «возраст дожития». Дожития, Карл! Ну так вот, пенсионеры под давлением общественного мнения чувствуют себя кем? Ходячими мертвецами! Они уверены, что они какая-то омерзительная субстанция, состоящая из старых вещей, разлагающейся плоти и лекарств. И они начинают вести себя соответственно и стараются всех остальных в этом убедить.

Как сказано выше, корни этого — в повальной ненависти русского народа к самому себе. А ненависть не существует сама по себе, нет такой первичной эмоции. Ненависть берется там и только там, где люди не могут любить. И раз в русских людях этой ненависти так много, то их не нужно пытаться критиковать за это, не нужно пытаться переучивать, не нужно орать на них, чтобы не были херовыми. Нужно помочь им, разрешить им любить самих себя.

ИСТОЧНИК