Доктор биологической антропологии Хелен Фишер, пышущая свежестью 70-летняя блондинка, заливисто смеется и кричит: «Никто не выбирается из любви живым!!! НИКТО!» Должно быть, смотреть на мир глазами доктора не так-то весело: она всегда знает, что эмоции, которые испытывает человек к другому человеку, – это всего лишь комбинация бешеных гормонов, швыряющих несчастного от влечения к привязанности и обратно. Хотите каждую встречную? Это всего лишь высокий уровень тестостерона в крови. Влюблены, как школьник, лезете на стены и думать ни о чем не можете, кроме той прекрасной девушки? Конечно, это же дофамин. Кажется, что без этого человека невозможно прожить и дня? Разумеется – окситоц­ин суров. Каждый год Фишер исследует пять тысяч человек. Она залезает им в голову – засовывает людей в аппарат для магнитно-резонансной томографии – и внимательно смотрит, какая зона их несчастного мозга подаст сигнал, когда будет задан очередной вопрос. Как давно вы вместе? Вы все еще любите своего партнера? Не хотите взглянуть на его фотографию? Сильны ли ваши чувства? Но ничто человеческое не чуждо доктору Хелен Фишер – вчера она весь день лежала на кровати и сверлила взглядом потолок: мужчина, с которым она недавно начала встречаться, уже несколько дней не дает о себе знать. Жив ли он? Или он ее просто бросил? Увидятся ли они вновь? Доктор не знает ответы на эти вопросы.

В недрах головы Homo sapiens скрывается мозговой ствол, и в нем между черным веществом, регулирующим моторную функцию и тонус мыщц, и красными ядрами, отвечающими за координацию движений, зажат сегмент, которому человечество дало не самое привлекательное название –­ вентральна­я область покрышки (ventral tegmental area). Это пучок нервных путей, функционирующий глубже когнитивного мышления и эмоций, – область древняя и за миллионы лет эволюции почти не изменилась. Вентральная покрышка участвует в так называемой системе вознаграждений, связанной с желаниями, мотивацией, фокусированием, а заодно и в формировании зависимостей от никотина, героина и амфетамина. Еще эта область отвечает за любовь. А любовь, говорит нам Фишер, это мощный наркотик. «Правда, любовь хуже кокаина, – уточняет профессор. – Люди не убивают себя из-за кокаина и без кокаина. Да, могут сотворить глупости, но потом, если у них кокаин забрать, просто успокоятся. Любовь не такая. Это самое страшное оружие на планете, потому что ревнивый муж взорвет себя и жену гранатой, оставит пятилетнюю дочку сиротой и для него это будет нормально. Люди и не такие жуткие вещи делали из-за любви. Хорошо, что у нас хоть немного развит контроль импульсов, иначе мы бы все поубивали друг друга».

«Любовь хуже кокаина. Это самое страшное оружие на планете, потому что ревнивый муж взорвет себя и жену гранатой, оставит пятилетнюю дочку сиротой и для него это будет нормально. Люди и не такие жуткие вещи делали из-за любви».

Ученые в авангарде с Хелен Фишер заверяют: любовь – штука неумолимая. Организм просто ставит тебя перед фактом – люби вот это вот. За годы исследований Фишер пришла к выводу, что одновременно в мозге человека функционируют три системы, которые могут включаться как поодиночке, так и все разом.

Первую систему антрополог называет секс-драйвом. Это подгоняемое тестостероном желание совокупляться, либидо, похоть. Желание это может включиться (и выключиться) в самый неподходящий и нерасполагающий для этого момент – например, когда сидишь за рулем или покупаешь в супермаркете молоко и огурцы, рядом­ никого и нет, а тебе вдруг безумно хочется.

Вторая система – это так называемая романтическая любовь, самый жуткий зверь. «У Вселенной вдруг появляется новый центр, – объясняе­т доктор. – Внезапно весь мир сужается до одного человека, зона, отвечающая за приня­тие решений, отключается, все минусы и негативные стороны объекта отходят на второй план и нивелируются, а все, что с ним связано, вдруг становится самым важным: улица, где живет объект любви, – само­й лучшей улицей на свете; машина – самой необычной на парковке; музыка – самой проникновенной. Дофамин повышает артериальное давление, сердце сильнее сокращается, увеличивается сердечный выброс, во рту пересыхает, энергии становится больше, рассудка меньше, и, – подытоживает Фишер, – прогулки до рассвета, идиотская улыбка круглые сутки – вот это все». Засунув только что влюбившихся в томограф, профессор узнала, что мысли о возлюбленном приобретают обсессивный и неуемный характер. «Это вирус! Помешательство, которое очень сложно контролировать, – говорит доктор. – Хочется писать, звонить, разговаривать с человеком, которого любишь, готов пойти на все, чтобы его добиться и держать рядом. Мой друг как-то слетал в Австралию, просто чтобы поужинать с возлюбленной».

Наконец, третья система – это гормон гипоталамуса окситоцин, который цементирует «космическую, вселенскую» привязанность к человеку. «Как говорит моя подруга, которая замужем уже 60 лет: «Хелен! Как же я ненавижу этого упыря. Но как же я его люблю!» Доктор убеждена: противоположность любви вовсе не ненависть, как принято считать, а индифферентность.

Фишер убеждена: противоположность любви вовсе не ненависть, как принято считать, а индифферентность. 

Антрополог сравнивает человеческий мозг с сонной кошкой – может внезапно проснуться и начать сходить с ума. Например, вы можете одновременно испытывать все три чувства: похоть, любовь и привязанность, но к трем разным людям. «Любишь одного, хочешь второго, привязан к третьему – и вот у тебя в голове собрание гаражного кооператива происходит», – снова смеется Фишер. Иногда бывает и так, что все три чувства обращены к одному человеку, и тогда это совсем беда: тестостерон зашкаливает, дофамин впрыснут, окситоцин шпарит, и внезапно «та девица из спортивного зала, на которую вы не обращали три недели никакого внимания, становится самым главным человеком на планете». Фишер предупреждает: просто секс – никогда не просто секс. Похоть вполне может перерасти в любовь, потому что стимуляции гениталий добавляют в топку дофамин, каждая фрикция приближает к пропасти любви, а каждый оргазм – к привязанности. «­Лучше и не думать, как много областей мозга мы стимулируем. Вот и получается, что можно два месяца плотно общаться, а можно переспать, а результат один – безоговорочно влюбляешься». Что со всем этим делать? Жениться на правильном человеке. Или сразу на трех.

Доктор Хелен Фишер уже много лет работает старшим научным советником сайта знакомств Match.com и из самого часто встречающегося там вопроса «Почему люди влюбляются в тех, в кого влюбляются?» у Хелен выросла целая книга «Почему он? Почему она?». «Я и не задумывалась над этим. Почему люди влюбляются – знала, а почему мы влюбляемся в тех, в кого влюбляемся, – нет». Доктор села за стол, взяла четыре листа бумаги и стала размышлять. Она разделила всех нас на четыре больших типа: исследователь, строитель, режиссер и дипломат – и вычислила для каждого типажа идеальную пару. Хелен заверяет, что во всех нас есть немного от каждого типа. Сама она, например, немного «дипломат» и немного «исследователь», а значит, ей нравятся мужчины-«режиссеры», у которых зашкаливает тестостерон. Например, Владимир Путин. Он раньше и правда нравился антропологу – особенно ее удивляют костюмы гаранта, потому что она хотела бы посмотреть на человека, который ему их подбирает и все еще остался в живых. После присоединения Крыма к России Путин и его тестостерон Фишер не нравятся. «Исследователи» – это заядлые путешественники, плохиши, которые ищут все больше новых впечатлений и ощущений, легкие на подъем, непредсказуемые, бешеные, например Анжелина Джоли, принцесса Диана и Джон Ф. Кеннеди. Они лучше всего сходятся либо с подобными себе, либо с «дипломатами». «Дипломаты» – это виртуозы общения, движимые эстрогеном: у них развита интуиция, они понимают, что думают и чувствуют окружающие, умеют «читать человека» и принимать взвешенные решения: Билл Клинтон, Карла Бруни, Махатма Ганди. Они хорошо сходятся с такими же гибкими людьми, как и они, и с «режиссерами». «Режиссеры» – решительные, жесткие, амбициозные и сдержанные, и люди их интересуют, только когда им что-то от них нужно: Альберт Эйнштейн, Хиллари Клинтон, Маргарет Тэтчер. Для «режиссеров» лучше всего оставаться рядом с «дипломатами»­. Наконе­ц, «строители», к которым можно отнести королеву Елизавету и ни много ни мало Джорджа Вашингтона, – они спокойны, надежны, добросовестны, окружены друзьями и коллегами и умеют ими управлять. Им лучше оставаться либо со «строителями», либо с «режиссерами», либо с «дипломатами». «Я не понимаю, когда нам говорят, что скоро в Америке будет первая женщина-президент. У нас уже была женщина-президент – Билл Клинтон! – смеется доктор Фишер. – Он чувствует чужую боль, не может перестать говорить, а если ему дать писать автобиографию, то она будет на девятьсот страниц, он плакал на свадьбе дочери, и так далее. То ли дело Хиллари!» Правда, все это невероятное знание о том, кто и кому лучше подходит, никак не помогает в решении главной проблемы – что делать, когда влюбляешься вообще не в того человека? Страдать.

Что делать, когда влюбляешься вообще не в того человека? Страдать. 

«А что делать? Мозг говорит нам: будет так-то, – качает головой профессор. – Однажды вы сможете излечиться, обязательно, но не сразу же». Как настоящий ученый, Хелен Фишер проводила безжалостные опыты: засовывала людей, недавно переживших тяжелый разрыв, в пресловутый МРТ и проверяла, какая часть их мозга и как именно отвечает за чувство утраты и страдания. И нашла – та часть, которая связана со всеми зависимостями. «Это мучительно, да. Но вы должны относиться к этим чувствам как к плохой привычке, – инструктирует Фишер. – Не пишите, не звоните, все фотографии и открытки или уберите, или выбросьте в окно, не пытайтесь увидеться. Вы не сможете бросить пить, если у вас перед глазами будет стоять бутылка водки, не так ли? Встречайтесь с другими людьми, встречайтесь со старыми друзьями, чтобы привязанность и уровень окситоцина уменьшались. Не ешьте много сладкого, ждите и не делайте то, что вчера делала я: весь день смотрела в потолок. Это не помогает! Все равно будете думать об этом человеке. Лучше учить стихи наизусть. Я вот знаю уже три, теперь будет четвертое стихотворение – не так-то часто меня и бросали, ха!» Время, убеждает профессор, лечит. Она исследовала головы людей, переживших расставание только что, три недели назад, 17 месяцев назад, и выяснила, что страдательная активность в мозге со временем падает.

У Хелен Фишер сейчас выходит новая книга, и последняя глава в ней называется «Медленная любовь». Это новая теория доктора. Ежегодно она изучает десятки тысяч анкет и видит, как все больше людей предаются сексу на одну ночь, сексу по дружбе, долгой совместной жизни без вступления в брак, и радуется этому. Она совершенно не согласна с морализаторскими разговорами о том, что молодежь потеряла всякую связь с реальностью и предается безнравственному греху. «Шесть месяцев назад я наткнулась на данные, которые заставили меня иначе смотреть на это дело. 67 % современных американских пар не хотят вступать в брак, потому что они аккуратны: в экономическом, социальном, личном, профессиональном плане. Они в ужасе, они чудовищно боятся ошибиться и выбрать не того партнера. Поэтому они хотят знать друг о друге все, прежде чем связываться какими-то длительными узами. Со временем мы будем видеть все больше счастливых браков, потому что люди хотят увидеть и испытать все плохое друг от друга прежде, чем принять такое серьезное решение», – заверяет доктор. Ну а если партнер выбран правильный, то любовь, это дофаминовое безумие, может и вовсе никогда вас не отпустить. Правда, Фишер в это не верила и раньше говорила, что это чушь. Но, изучив сотни людей, проживших в браке в среднем 21 год и заверявших, что все еще влюблены в своего партнера, Фишер вынуждена была признать: да, оказывается, любовь до гроба существует. Безусловно, вселенная с годами расширяется, и оказывается, что на свете есть вовсе не только этот человек, но вы все равно друг друга хотите, привязаны и заняты друг другом.

Изучив сотни людей, проживших в браке в среднем 21 год и заверявших, что все еще влюблены в своего партнера, Фишер вынуждена была признать: да, оказывается, любовь до гроба существует. 

Остается лишь один важный вопрос – нужны ли нам все эти знания, которые отважный доктор выуживает из черепов затопленных чувствами людей? Делают ли они нашу жизнь чуточку легче, помогают ли они нам справиться с самими собой? Если ты знаешь все про устройство любви, теряется ли от этого ее сила? Если ты ведущий специалист в биологии любви, думаешь ли про вентральную область покрышки, когда очередной несчастный признается тебе в любви? Разумеется, нет. «Представьте, что вы работаете кондитером, – рассказывает о себе доктор. – И вы досконально знаете все ингредиенты этого прекрасного шоколадного торта. Вы изучили его свойства, состав. Но потом вы садитесь, откусываете кусок и вам очень вкусно – как и всем другим людям». Профессор снова рассуждает про того мужчину: «Я вот думаю: а он живой вообще? Мне так грустно. Я начинаю волноваться. Позвонить ли мне ему? Не знаю!» Ну да, говорит она, конечно, бывает такое, что человек не хочет, чтобы его дергали, но ведь можно было об этом предупредить, да? Профессор отвлекается от своих переживаний и снова рассказывает про научные исследования, про то, что мужчины гораздо более романтичные, чем женщины, и что еще остается масса вопросов к человеческому мозгу, но потом останавливается. «Знаете, я дам ему еще пару дней, вот что. Хочу понять, неужели этот мужчина вот так себя ведет? Да? Правда? Пара дней. И всё». Так что спасения не будет.

КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА

Александр Баранчиков о системе четырех психотипов и ее применении на ­практике: «Здесь палка о двух концах. Без модели, представления, что вам нужно, вы будете блуждать впотьмах. Сводить все к четырем типам однозначно будет ошибкой. Для статистики, для преподавания систематизирование необходимо. Но буквальный перенос системы на практику всегда чреват ошибками. Я, например, вижу вполне успешные пары, когда замкнутый в себе шизоид с математическим абстрактным мышлением вполне успешно 30 лет сосуществует с истероидной, взбалмошной актрисой. Казалось бы, они вообще вместе быть не могут, а они вполне счастливо живут».

Источник